(no subject)
Рыбий жир.
Сейчас уже врядли кто помнит это название. А тот малюсенький мальчик, с которого началась моя жизнь, знал его прекрасно. Появлялся он всегда зимой, когда на улице белым-бело и окна разрисованы морозными узорами, и сидел в бутылке темного стекла на кухонном подоконнике. Штука эта была без сомнения волшебная. Я даже как-то, ускользнув из-под бдительного надзора домашних, прострунил на кухню и умудрился отпить из бутылки. Однако никакого чуда не произошло и стало понятно, что без столовой ложки и бабушки он не действует совершенно. Зато, когда все по правилам работал он превосходно. Взрослые, похоже, его очень боялись, а пить приходилось мне. Чтобы сподвигнуть меня на геройство взрослые со скорбными физиономиями пускались в долгие уговоры, а мне полагалось капризничать, пока это волшебство наливалось в ложку. Потом бабушка со слезами на глазах заряжала эту ложку в меня и тут же ее облизывала, чтобы хоть частью разделить страдания. Я безропотно проглатывал порцию и с этого мгновения начинались настоящие чудеса. Мне позволялось все! Открывался неограниченный доступ к вазе с конфетами, можно было капризничать до схочу или ходить на голове сколько угодно. Но эти фокусы меня мало занимали, и я устремлялся к запрещенному бабушкиному шкафу, вдруг, гостеприимно распахнутому. И с замиранием сердца погружался в заветные шкатулки, альбомы, коробки с нитками и пуговицами. Или попадал в папин мир, где были инструменты, приборы и столько разных-всяких чудес, сколько не было во всех сказках вместе взятых. К великому огорчению действие волшебства через какое-то время заканчивалось и жизнь входила в обычную колею. Я бежал на кухню смотреть на месте ли бутылка и сколько в ней еще осталось, успокаивался, увидев, что все на месте и на завтра точно должно хватить, и принимался ждать завтра.